В июне постановку представят в Берлине и Калинграде. Команда спектакля рассчитывает заявить о себе на европейской театральной сцене — и открыла сбор средств на «Френдли», чтобы продолжить работу и гастроли. «Френдли-журнал» поговорил с Зарой и Юлей о «Хоре идентичностей», поиске себя, моральном праве собирать донаты на творчество и чистоте сегодняшнего искусства.
— Что привлекло вас в платформе «Френдли», почему решили открыть там сбор на спектакль?
Зара Демидова: Мне о «Френдли» рассказала подруга. И я вспомнила, что опыт сбора донатов у меня есть. Когда мы организовывали в Омске фестиваль независимых театров, объявляли краудфандинг. Увидели — люди охотно жертвуют на искусство! Решила, почему бы и сейчас не создать сбор. Да, сначала было неловко «стоять с протянутой рукой». Потом появилась мысль: художник не должен быть голодным! Мы делаем свою работу качественно, хорошо. И это нормально: просить её поддержать.
— Расскажите про свой прошлый опыт краудфандинга. Много ли удалось собрать, какие эмоции вызывал сам процесс?
Зара: В 2021 году мы с Центром Современной Драматургии Омск, где я была одним из учредителей театра, актрисой, продюсером и директором, проводили Фестиваль независимых театров «Еще один». Конечно, такое событие требует серьезных сумм. Даже если со стороны все прекрасно выглядит – на спектаклях полные залы, средний билет стоит 1000 рублей, что для Омска много — затраты все равно в разы больше доходов. Хотя мы получали на этот фестиваль гранты, большое спасибо Омску, понимали, что денег не хватает.
Мы везли на фестиваль очень крутые театры: Никитинский из Воронежа, Театр.doc, Коляду-театр, Центр современной драматургии из Екатеринбурга, другие классные коллективы со всей страны. От нужды объявили сбор донатов, собрали тысяч 50, а хотели 300. В какой-то момент предложили скидывать нам хотя бы по рублю. Наш театр хорошо знали в Омске, люди откликнулись и в итоге задонатили 200 тысяч. На эти деньги мы кормили и заселяли участников в отели. Это была наша маленькая победа – благодаря краудфандингу мы не ушли в минус, а вышли «в ноль».
Юля Чурилова: Я думала про донаты, ко мне обращались платформы, предлагали разместить у них какой-то проект. Я понимала, что краудфандинг это классный инструмент, надо научиться им пользоваться. Но мне казалось, собирать стоит на «народную» задумку, на то, во что всем будет приятно вкладываться. К примеру, если я решу строить театр, то давайте вложимся, каждый даст по «кирпичику», и в городе появится важное для многих пространство.
Признаюсь, мне сложно просить. Да, донаты — нормальный вариант поддержки проектов, но когда примеряешь их на себя, не хватает мотивации. Логично просить на лечение, на эвакуацию, в каких-то катастрофических ситуациях… Все больше «дыр», запросов, требующих помощи неравнодушных людей. На искусство просить сложно — это ведь то, без чего можно обойтись…
Но сегодня очень хочется, чтобы наш спектакль жил. И мы обращаемся с просьбой о поддержке, поскольку не нашли грантового финансирования на прокат «Хора идентичностей» в Европе. Будет здорово, если нам помогут. Хотя мне самой сейчас сложно сформулировать, что мы можем дать людям взамен. Это не цифровое искусство, а «аналоговый» спектакль, который происходит в конкретном времени и пространстве. Но донат нам — это возможность поддержать свободное творчество.
— Пока у вашего сбора мало донатов. Не деморализует ли это и как собираетесь продвигать свой проект?
Зара: Мы только начали работу. Я готова к любому результату, отрицательный опыт – тоже опыт. Но думаю, часть средств мы сможем собрать. Возможно, люди не совсем понимают, на что они будут переводить деньги и хотят получить что-то в ответ. Когда мы собирали на фестиваль в Омске, то придумывали «плюшки» — значки, футболки, и людям это нравилось. Сложность в том, что сейчас я далеко, придумать подобные вещи сложнее. Еще тех, кто донатит, может смущать, что сами они не смогут посмотреть спектакль. Продумаем свою систему, как сделать, чтобы те, кто пожертвовал деньги, чувствовали свою причастность к проекту.
Юля: Пока не активно продвигаем этот сбор, поскольку нам надо разобраться со своим позиционированием. Мне сейчас не очень понятно, как действовать в публичном поле, кто я, зачем я, где я. Собирать на прокат спектакля не в России, будучи самой в Калининграде, странно… Надо все для себя сформулировать. Пока у меня смешанные чувства. Имею ли я право привлекать внимание к своему проекту, когда сегодня люди оказываются в тюрьме за спектакль? Размышляю об этом.
«Терапевтический» спектакль
— Зара, как сложилась команда проекта?
Зара: Сочинить «Хор идентичностей», спектакль о себе, мне предложила Лена Саморядова, драматург, сценарист. Она сказала: «Ты в таком «аттракционе» живешь, у тебя такие интересные истории! Может, стоит про это рассказать людям?». Мы задумали стендап в стиле сериала «Дрянь», меня очень грела эта идея. Потом я пригласила в команду режиссера Карину Бесолти, а у нее свой, совершенно другой, вайб. Она привнесла его в наш спектакль, это еще и ее высказывание. Также она позвала свою сестру Фати как композитора.
Несколько лет назад по личным обстоятельствам я переехала из Омска в Калининград, и это потрясающий город, я влюбилась в него с первого взгляда! Там мы познакомились с Юлей Чуриловой, поработали вместе. Я увидела, мы классно «мэтчимся», и предложила ей стать продюсером «Хора идентичностей». В нашей команде 5 человек. Хотя во время спектакля на сцене я одна, мне кажется, получилось общее высказывание всех участников проекта. Мы в этом «Хоре идентичностей» спрятаны.
— Как создавался сам спектакль?
Зара: У меня не было более глубокого текста, я до этого никогда не играла автофикшн, Это странно, стоять на сцене и рассказывать о своих суперличных вещах. Даже определенный эксгибиционизм. Но почувствовала, такой спектакль сейчас логичен. Я уволилась из театра, живу как вольный художник… Тексты для «Хора идентичностей» писала сама. Но сначала Лена Саморядова меня проинтервьюировала и предложила высказаться на определенные темы. Я сформулировала, что у меня «болит» и что беспокоит в поиске себя. После Лена текст редактировала, а Карина умело свела мои истории в спектакль. Она очень нежный, бережный режиссер, я с такими давно не работала.
— Юля, что тебя как продюсера привлекло в этом проекте?
Юля: Я его воспринимаю очень лично. Это работа с друзьями без каких-то обязательств, без участия институций. Партнерство, где все друг друга слышат, та горизонтальность, о которой многое говорят, но редко реализуют. Я подключилась к проекту, когда спектакль уже создавался, был понятен его внутренний рисунок. И тоже принесла туда какие-то идеи. Мне, безусловно, откликаются и Зара, и все участницы – и как люди, и как художники.
Этот проект, с одной стороны, разбирает нас на части, с другой – помогает собраться, почувствовать соединение с собственными переживаниями, проговорить вслух тревожащие тебя вещи. Да, спектакль похож на некое «ковыряние в ране», но оно не травмирует, а исцеляет. По-моему, это поддерживающий проект — как для участников, так и для зрителей.
Режиссер придумала такой ход — на входе зрители слышат аудиозапись, где каждый участник по минуте рассказывает о себе. Текст звучит на разных языках, в зависимости от того, где играется спектакль. Для меня оказалось сложным шагом записать свой голос. Хотя это тоже было терапевтично. Когда не понимаешь, что ты представляешь сейчас в этом мире, и как ты можешь собрать свою личность снова, то важно буквально проявить свой голос. Еще для меня важно, что это мой первый за долгое время театральный проект.
— Юля, ты живешь в Калининграде, при этом организуешь показы спектакля в Европе. Насколько сегодня это сложно технически?
Юля: Зара и сама прекрасный продюсер. И наш проект — не та история, где все «люди-функции». У нас горизонтальная структура, каждый делает и отвечает в меру своих возможностей за все. С техническими вопросами к нам подключился наш новый друг в Берлине. Сейчас мы делаем первые шаги, запустили сайт спектакля. Его премьера прошла в Берлине 6 декабря прошлого года, там был свободный вход. В этот раз у нас челлендж — мы арендуем площадку в Берлине и продаем билеты. Страшно, получится ли. Но здорово, что помогают старые друзья, знакомые, те, кто посмотрел спектакль в декабре.
Зара: Максимально приятно, когда сначала думаешь, кому ты сдался со своим искусством, а потом оказывается, что действительно делаешь нужные людям вещи. Я сейчас учусь в магистратуре у Валерия Фокина в Александринском театре и пишу научную работу про русскоязычный театр эмиграции начала ХХ века. Очень интересно, когда читаешь про неё и упираешься в те же самые ощущения, что сегодня. Важно двигать свое дело и свой культурный код. Понятно, мы должны интегрироваться в жизнь новой страны, но при этом помнить свои корни.
— Зара, насколько по вашим впечатлением, в эмиграции сегодня развиты комьюнити независимых проектов?
Зара: Смотря где. Я в Испании, здесь классные русскоязычные комьюнити! Но заметила, что, как мы молимся на искусство, театр, так испанцы не могут жить без футбола. Это удивительное сравнение. В Петербурге нельзя не пойти в театр, а здесь невозможно не ходить на стадион. Если ты не болеешь за какую-то команду, ты просто не испанец! В Барселоне, где я теперь нахожусь, есть чувство единения, друзья заводятся быстрее, чем в России, ты более открыт для любых коллабораций.
В Барселоне мы создали свое театральное комьюнити. В России я не так много успела поставить как режиссер, а в Испании — не потому, что так хочу, а от нужды — иной раз выпускаю каждый месяц по спектаклю. Играем их 2-3 раза, и все. Со мной сотрудничают профессиональные артисты из разных российских городов. Они потрясающие! С такими «оверквалификейшн» людьми я давно не работала… Не думала, что они мне «за даром» достанутся, причем с готовностью участвовать в проектах без бюджета. Мы, конечно, что-то платим, но скромные суммы, у всех есть еще какие-то работы.
…Недавно на наш показ пришла девушка из Омска и начала всем громко рассказывать, какой у нас был классный театр, как она ходила на все спектакли. У меня тогда возникло желание воскликнуть: вот, видите, я говорю вам правду! У нас был театр…
Ты не один
— Зара, «Хор идентичностей» вы определяете как автофикшн. Был ли какой-то повод для обращения к такому жанру?
Зара: Официальная версия — развод… Но, конечно, дело не в этом. Мы со Светой Баженовой, драматургом, режиссером, одним из создателей Центра Современной Драматургии Омск, обсуждали, что пришло время говорить о сентиментальном театре, который обращается внутрь человека. Я была в Калининграде, не знала, о чем я могу говорить без страха, и мне пришла мысль — о себе ещё и можно, и нужно, и важно говорить. Так мы решили делать этот спектакль.
Мне его странно играть — как будто ты стоишь в нижнем белье в свету и не в театре находишься… Но каждый раз в нем ты возвращаешься к себе, распутываешь большой клубок поисков себя. В какой-то момент мы все потеряли свою идентичность, особенно в эмиграции. И ты понимаешь, пазл не складывается до конца, хотя есть желание собрать свой собственный.
Есть потрясающий сериал Doom Patrol («Роковой патруль»), всем его советую. Это супергероика, но персонажи неудачники. В их Вселенной у всех есть личная травма, они проходят терапию. У них бесполезные суперсилы. И у меня было похожее ощущение — суперсила есть, но зачем она теперь? В сериале у одной героини 24 личности. И мы тоже проходим это собирание себя: какая из наших личностей в итоге главная, кто тебя ведет? Иногда просыпаешься и думаешь — есть Зара, которая сейчас мещанствует, ходит в отпуске по пляжам, есть Зара, которая хочет говорить о чем-то важном. Где я настоящая, или все они это я? Такие вещи мы разбирали в этом спектакле.
— Можно ли отнести ваш проект к гендерно-ориентированным? В команде только женщины…
Зара: Конечно, я воспринимаю спектакль как женский: я женщина, и это моя идентичность. Я родилась и долго жила в России. Несмотря на то, что этнически я не русская, считаю себя максимально русской. Особенно находясь в эмиграции, здесь мне легче заявлять такие вещи (в России это звучало бы странно). Но мне важно, что я — женщина, я — русская, я — мама, я — актриса, я — режиссер, я — человек. И что я женщина, наверное, из этого самое главное.
Уверена, мы с мужчинами по-разному устроены. Но мы все время доказываем, что мы люди. Хотя это же очевидно! Почему мы должны стесняться того, что мы женщины? Недавно говорили с одним режиссером, он сказал снисходительно: «Когда на сцену вышли только женщины, я сразу понял, что сейчас будет…». Но что он понял?! Какая разница, женщины или нет? На сцену вышли люди.
Юля: Это женская команда и женский спектакль. Но он о том, какие мы разные. И у нас не было цели создать команду, где только девушки. Просто так сложилось.
— Какие у «Хора идентичности» перспективы? Он будет и дальше периодически играться, или это временный проект?
Юля: У нас нет плана. Точнее, он только в том, чтобы спектакль жил. Мы ищем камерные фестивали, где он мог бы попасть в программу. У нас большие надежды на июньский показ в Берлине — хочется, чтобы он собрал внимание, прессу, отзывы. Запустили сайт спектакля. Но не хочется заявлять, что у нас такая стратегия, что мы едем покорять мир. Мы маленькие. И свободные. Посмотрим, как звезды сложатся.
Зара: У нас нет плана, но есть желание, амбиции, стремления… Мы все работали над проектом бесплатно. И хочется, чтобы он жил.
— Где вы сегодня находите силы, вдохновение? На чем держитесь?
Юля: На творчестве, на поиске своих людей. Мои проекты в последние годы сильно изменились — теперь мы играем спектакли не на больших театральных сценах, а в квартире в Калининграде. Работаем с режиссерами, актерами, художниками. Появляется идея, рассказываешь ее режиссеру и говоришь:
— Могу оплатить билет, и у меня есть свободный диван.
Тебе отвечают:
— Классно, работаем!
Теперь делаешь только то, что не можешь не делать. Это совершенно не институциональные вещи, они сами возникают, потому что должны. Такие вещи очень поддерживаю, но в момент самого творчества. На рутинные процессы продвижение и продюсирования мне гораздо сложнее себя мотивировать… Встретились, высказались — и появляется чувство, что этого достаточно.
Зара: Меня вдохновляют те же вещи. А ещё мой сын. Когда я смотрю на него, понимаю: все не зря. Ещё очень помогает видеть что-то красивое. Сейчас у меня первый раз за два года отпуск, и я каждый день плачу от счастья… Как бы пафосно это не звучало, я люблю Россию, Калининград и очень скучаю. Ежедневно возвращаюсь мыслями к проектам, которые были в Калининграде, теперь они уже не кажутся мне такими маленькими.
Во всей Европе такая система, что нет репертуарного театра, актеры работают где-то еще. И я вдруг вижу какую-то чистоту искусства. Когда ты готов бесплатно, из ничего делать что-то, лишь бы попытаться «плюнуть в вечность». Несмотря на всё, что происходит в мире (а я за всем слежу, невольно подключаюсь ко всему плохому, это очень тяжело), ощущение красоты, мира и любви дает мне надежду. И я заранее благодарна всем, кто поддержит наш проект — и словом, и на «Френдли», и мыслью. Так приятно знать, что ты не один!
