История анимадока: от затонувшего корабля к вербатиму
Документальная анимация, или анимадок (по-английски обычно используют термины animated documentary или anidoc) появилась немногим позже, чем анимация как таковая. Первый фильм в этом жанре еще в 1918 году создал американский режиссер Уинзор Маккей. Надо сказать, что Маккей к тому моменту уже был культовым новатором в анимации. Именно он создал «Динозавра Герти» (1914) — короткометражный фильм с мультипликационной вставкой.
Первым же фильмом, сочетающим анимацию с документалистикой, стала «Гибель Лузитании» Маккея. Лента рассказывает о реальном происшествии. Пассажирский британский лайнер «Лузитания» в 1915 году затопила немецкая подводная лодка. Погибло больше тысячи человек, в том числе граждане США.
Картина начинается с документальной хроники. Пояснительные титры рассказывают о решении художника изобразить шокировавшее его событие. Далее следует виртуозно отрисованные сцены затопления корабля. Фильм — это выражение гражданской позиции Маккея: он фактически призывал США вступить в Первую мировую войну. Хотя по современным меркам такая ангажированность слишком прямолинейна, анимадок и сегодня часто говорит о социально значимых и трагических темах.
После авангардных 1920-х годов, в анимации наступает эпоха доминирования диснеевской стилистики и жестких индустриальных рамок. Всю середину XX века производство сосредоточено почти исключительно на мультфильмах для детей. Пробы в документальной анимации и эксперименты позволяют себе только независимые художники и художницы.
Так, творческий и супружеский дуэт Фейт и Джона Хабли в 50-70-е годы выпустил целый ряд анимационных фильмов — а звуковым сопровождением к ним стали записи реальных разговоров их детей. Иными словами, Хабли применили вербатим (так называется использование реальных монологов/ диалогов в искусстве). Этот прием, сегодня уже достаточно расхожий, тогда был абсолютно новаторским. Визуальный ряд в фильмах Хабли метафоричен, отражает мир детских фантазий и воображения — и документальность звука в этом случае работает на контрасте. Один из самых известных фильмов Хабли с детскими голосами — «Ветреный день» (1967).
Еще один пример небанального использования вербатима в анимации — фильм «Creature Comforts» (на русский его иногда переводят как «В мире животных», но точнее будет «Радости жизни для животных») Ника Парка (1989). В этом фильме совершенно мультяшные пластилиновые животные в зоопарке говорят монологами реальных людей — мигрантов, обитателей дома престарелых. Такое сочетание с одной стороны, добавляет комичный эффект, с другой — создает дистанцию, зазор, позволяющий посмотреть на проблему с неожиданного ракурса.
Формирование жанра в двухтысячные
В нулевые интерес к документальной анимации начинает лавинообразано расти, вскоре она оформляется в самостоятельный жанр. Одна из культовых лент этого периода — оскароносный фильм Криса Ландрета «Райан» (2004). Картина рассказывает о ярком канадском аниматоре Райане Ларкине. В юности он получил признание как автор нескольких экспериментальных фильмов, но не справился со славой и успехом, стал употреблять алкоголь и наркотики, и его карьера пошла под откос. В тот момент, когда Крис Ландрет познакомился с Райаном, последний в буквальном смысле побирался на улице.
В этой ленте снова используется вербатим — фильм построен на интервью режиссера с Райаном. Визуальная составляющая при этом новаторская. Автор использует самые последние достижения 3D на тот период. Пространство, где существуют герои, смоделировано с искажениями перспективы. Персонажи — аватары Криса и Райана — сделаны в стилистике так называемого психологического реализма. Так, как будто их травмы и шрамы вывернуты наизнанку. Альтер-эго Райна выглядит как неполная фигура, местами обглоданная до костей, с потерянными фрагментами. И это одна из возможностей анимадока — изображать ощущения и эмоции, непередаваемые словами. Анимация — отличный инструмент для демонстрации измененных психологических состояний — под воздействием веществ, болезней или душевных ран.
Из фильма «Райан»
Еще одна знаковая для жанра анимация — «Вальс с Баширом» (2008) израильского режиссера Ари Фольмана. В этой полнометражной документальной ленте рассказывается личная история автора. Герой Ари Фольмана пытается воспроизвести события своей службы в армии во время войны в Ливане (1982 год). И эта еще одна из возможностей анимадока — работать с воспоминанием, с утраченным и зыбким. Анимация дает ту дистанцию, степень остранения, которые позволяют говорить о травматичном.
Герой встречается со своими бывшими сослуживцами, и в ходе бесед с ними постепенно воспроизводит вытесненные события. Он вспоминает, что был во втором или третьем кольце солдат, которые запускали осветительные ракеты в небо ночью. Тем самым они помогали союзникам Израиля — ливанским христианским повстанцам, в то время, когда они совершали резню палестинских беженцев в Сабре и Шатиле. Фильм заканчивается документальными кадрами последствий бойни, в ходе которой были убиты от 1,3 до 3,5 тысяч гражданских, включая женщин и детей. Эта лента не просто шокирует, но ставит вопрос о личной ответственности — особенно значимый в современном милитаризованном мире.
Анимадок как сопротивление
Особенности жанра анимадока выявляются уже к середине двухтысячных, и фестивали начинают формировать отдельные анимационно-документальные программы. Но в Россию документальная анимация приходит с опозданием, только к концу 2010-х. Но она сразу становится языком сопротивления: в этом жанре проговаривают темы, табуированные в других пространствах.
Выразительная и по форме и содержанию лента «За забором» Марии Коган-Лернер (2020) — это рассказ о жизни в психо-неврологическом интернате (ПНИ). Фильм основан на дневниках Татьяны Внукевич-Багдасарьян, до 35 лет жившей в ПНИ. В картине звучит голос самой Татьяны, буднично описывающей, как в интернате у всех перепутываются зубные щетки, а чай можно заваривать горячей водой из-под крана. Все персонажи в фильме сделаны из грубой проволоки. Это и буквальная метафора всепроникающего забора, и та условность, с которой проще воспринимать трагичную реальность.
Из фильма «За забором»
Лента 2021 года «У всех мужчин должны быть туфли» режиссерки Анастасии Лисовец под кураторством Леонида Шмелькова повествует о транс-переходе. Эта тема не только требовала режиссерской смелости, но и создавала риски для героев. Поэтому анимация стала отличным инструментом, чтобы «оживить» их истории без документальных съемок.
Еще одним важным, но мало замеченным критиками, проектом на стыке документалистики, анимации и активизма был проект «Список Сенцова», инициированный режиссеркой Таисией Круговых в 2018 году. Режиссер Олег Сенцов тогда отбывал срок в российской тюрьме, и объявил голодовку в поддержку политзаключенных из Украины. «Список Сенцова» (названный так по аналогии со «Списком Шиндлера») представляет собой сборник коротких фильмов, каждый из которых посвящен одному из узников.
Фильмы проекта, часто сделанные «на коленке», не получили фестивального и медийного успеха. Но опыт гражданской солидарности в киношном и анимационном сообществе оказался важен. Не случайно, именно в анимации вырос единственный цеховой антивоенный проект «AnimatorsAgainstWar». Зимой 2025 года у «AnimatorsAgainstWar» совместно с «Мемориалом» вышел анимационный альманах, посвященный судьбам современных российских политзаключенных.
А что сегодня
После 2022 года многие художники и художницы покинули Россию и продолжают осмыслять происходящее за рубежом. Анимация оказался сподручным инструментом, потому что:
- — позволяет оживлять героев и события, документальная съемка которых невозможна или связана с риском
- — визуализирует ощущения, воспоминания
- — делает разговор на болезненные темы не таким страшным за счет условности визуального ряда
Настоящим успехом стала трогательная лента армянской режиссерки Натальи Мирзоян «Winter in March’ («В марте была зима»), показанная на Каннском кинофестивале в 2025 году. Это кукольная текстильная анимация рассказывает историю Кирилла и Даши — пары эмигрантов из России, уехавших в 2022 году. Через призму конкретной личной истории тонко передан дух времени. В картине много узнаваемых для россиян образов: новости о начале боевых действий, протесты и их разгон полицией, переход через российско-грузинскую границу. При этом весь этот мир сшит из ткани, простеган нитками — так контрастирует грубая реальность и «ламповость» стилистики.
Из фильма «В марте была зима»
У художников и художниц, что остаются в России, нет возможности открыто высказываться на политические темы. Но документальная анимация продолжает развиваться, учась использовать эзопов язык. Говоря не в лоб, честное искусство продолжает существовать. Так, в 2024 году у Евгении Горды вышел фильм «Блуждающая боль». Это анимадок об ее отце, воевавшем в Чечне на стороне федеральных войск. Личный рассказ о том, каково жить с человеком с военным опытом и ПТСР, звучит смело и актуально.
Как создается эффект документальности
Почему мы как зрители готовы принимать мультяшный мир за реальный? Можно выделить следующие приемы, создающие эффект документальности:
- Неидеальная графика
Пародоксально, но неровная картинка, небрежные каракули работают убедительнее, чем выверенный визуал. «Непрофессиональность» изображения дает зрителю ощущение «трушности», субъективности.
- Документальные хроники
Добавление реальных хроник или фотографий — широко используемый, но работающий прием. Часто используется как финальный аккорд, как бы подтверждающий правдивость всего рассказанного выше.
- Использование предметов
Помимо документальных кадров, анимация позволяет использовать «вещдоки» — реальные предметы, о которых идет речь. Например, в этом небольшом фильме из проекта «Moving together», где героиня рассказывает о вещах, которые взяла с собой в эмиграцию.
- Вербатим
Особенно сильно вербатим работает, когда в самой речи, заложены характеристики героя (например, его акцент или другие детали). Так, например, документальная речь усиливает историю про заикание в фильме «Труднопроизносимое» (2022) Нади Щербаковой. Но, как и в случае с любым популярным приемом, использование вербатима должно быть оправдано, чтобы не превратиться в клише и просто закадровый голос.
- Неотобранная среда
В анимации, как очень кропотливом искусстве, нет ничего случайного. Но имитация будто бы случайно пойманных кадров, неудачных ракурсов, так называемой «неотобранной среды» добавляет убедительности даже не документальным историям. Как, например, в истории «Нюркина баня» (1995) Оксаны Черкасовой.
- Движение камеры
Аналогично работает имитация дрожащей камеры, съемки с рук. Этот прием впервые в стопмоушне виртуозно применила Дарья Кащеева в фильме «Daughter» («Дочь», 2019), вошедшем в шорт-лист Оскара. Совсем иначе, но тоже визуально подражает записи камеры трогательное мокьюментари «Почему банан огрызается» (2014) Светланы Разгуляевой.
Из фильма «Почему банан огрызается»
Что еще посмотреть:
В заключение — еще несколько фильмов в жанре документальной анимации, которые заслуживают внимания
- «Persepolis» («Персеполис» 2007) Маржаны Сатрапи и Венсана Паронно — Приключение девушки из Ирана, сбежавшей во Францию от режима аятолл.
- «Les Hirondelles de Kaboul » («Ласточки Кабула», 2018) режиссерок Забу Брейтман и Элеа Гоббе-Мевлек — о жизни супружеской пары в Кабуле в 1998 году под властью талибов.
- «Мама-Америка» (2023) Анны Швейгольц — воспоминания о маме.
- «Abuelas» («Бабушки», 2011) Афарин Эгбаль — через историю конкретной семьи фильм рассказывает о массовой пропаже людей во время диктатуры 1976-1989 гг в Аргентине и о движении «Бабушек площади Мая», добивавшихся информации о своих детях и внуках.
- «Kaputt» («Сломленные», 2016) Фолькера Шлехта и Александера Лаля — рассказ о тюрьме Хохенек для женщин-политзаключенных в ГДР, и о том, что опыт пребывания там значил для узниц.
- «Never like the first time!» («Никогда как в первый раз!», 2006) Юнаса Оделла — 4 новеллы о первом сексуальном опыте.
